Наука - это способ удовлетворения

своего любопытства за счет государства.

Эту ночь я опять ночевала в больнице. Вот только вернулась домой.
А теперь по порядку.
Мой кардиолог, мужчина нежно любимого мною типа: высокий седой ашкеназ с голубыми глазами, предложил проверить - у меня идиоапатичная аритмия или другая. Он сказал, что идиопатичный - это когда врач - идиот, а у меня апатия, но не то. Она возникает у 80% больных аритмией и лечить ее практически нельзя. Возникнет - лечат, не возникнет - здоров. А вот у 20% есть какой-то лишний пучок нервов в сердце, который, как стартер, заводит его на быстрый бег, и его надо прижечь. Тогда аритмии не будет, а будет полная благодать в воздусях.
Поэтому он предлагает мне катетеризацию сердца, или по-местному - центур через вену. Мне надо полдня поститься, а потом прийти к нему на операцию.
Вот я вчера и пришла.
Принял меня тот самый доктор, которому кардиолог попенял, что тот порно смотрит. Доктор нежно давил мне на вены и приговаривал: "Сейчас я найду и вставлю толстую трубочку, извините, что я могу причинить вам некоторую боль". Когда же я предложила не стесняться, он ответил, что уже трубку вставил.
Меня отвели в операционную, а там... Четыре больших монитора, с потолка свисает какой-то телевизор, нацеленный на операционное поле, вокруг куча приборов, трубки разные. Уложили меня, запеленали, как мумию, чтобы не дергалась, и прилепили две большие пластины для электрошока. Я подозрительно спросила, для чего мне лепят эти пластины, на что суровый медбрат ответил, что для подстраховки.
Добрый доктор снова стал объяснять:
- Я сейчас введу вам катетер в паховую вену на ноге, он дойдет до сердца и мы все увидим на экране.
Сделал мне местный укол лидокаина. И спрашивает:
- Вам ничего не мешает?
- Мешает, - говорю. - Я очки забыла, поэтому не вижу, что там на экране.
А на экранах интересно: кривульки разные бегают, сердце сжимается и разжимается, только я мутно вижу, не в фокусе.
Тут у меня сердце сильно забилось, и я услышала голос моего кардиолога, доносящийся откуда-то сверху:
- Кируля, не волнуйся, я сижу в мониторной и стимулирую тебе сердце. Когда оно у тебя билось так?
- Когда я влюбилась, доктор! - ответила я.
Тут мне на нос надели маску и сказали дышать. Я дышала и приговаривала: "Я не сплю! Я не сплю!"
- Хватит, - сказали мне, - ты уже проснулась.
- И что вы со мной делали?
- Электрошок, - ответил мрачный медбрат.
Я поняла, почему меня туго стянули ремнями, иначе бы я вцепилась бы в его лживую физиономию.
Уложили меня на каталку и вывезли. Из мониторной вышел кардиолог.
- Ну что, девушка, - сказал он, - не нашли мы пучок. Сердце у тебя здоровое. В общем, не надо переутруждаться. Аритмия у тебя от усталости.
- Доктор, - спросила я, - а без этих наворотов и прибамбасов в операционной вы что, не могли мне сказать тоже самое?

Наука - это способ удовлетворения

своего любопытства за счет государства.

Эту ночь я опять ночевала в больнице. Вот только вернулась домой.
А теперь по порядку.
Мой кардиолог, мужчина нежно любимого мною типа: высокий седой ашкеназ с голубыми глазами, предложил проверить - у меня идиоапатичная аритмия или другая. Он сказал, что идиопатичный - это когда врач - идиот, а у меня апатия, но не то. Она возникает у 80% больных аритмией и лечить ее практически нельзя. Возникнет - лечат, не возникнет - здоров. А вот у 20% есть какой-то лишний пучок нервов в сердце, который, как стартер, заводит его на быстрый бег, и его надо прижечь. Тогда аритмии не будет, а будет полная благодать в воздусях.
Поэтому он предлагает мне катетеризацию сердца, или по-местному - центур через вену. Мне надо полдня поститься, а потом прийти к нему на операцию.
Вот я вчера и пришла.
Принял меня тот самый доктор, которому кардиолог попенял, что тот порно смотрит. Доктор нежно давил мне на вены и приговаривал: "Сейчас я найду и вставлю толстую трубочку, извините, что я могу причинить вам некоторую боль". Когда же я предложила не стесняться, он ответил, что уже трубку вставил.
Меня отвели в операционную, а там... Четыре больших монитора, с потолка свисает какой-то телевизор, нацеленный на операционное поле, вокруг куча приборов, трубки разные. Уложили меня, запеленали, как мумию, чтобы не дергалась, и прилепили две большие пластины для электрошока. Я подозрительно спросила, для чего мне лепят эти пластины, на что суровый медбрат ответил, что для подстраховки.
Добрый доктор снова стал объяснять:
- Я сейчас введу вам катетер в паховую вену на ноге, он дойдет до сердца и мы все увидим на экране.
Сделал мне местный укол лидокаина. И спрашивает:
- Вам ничего не мешает?
- Мешает, - говорю. - Я очки забыла, поэтому не вижу, что там на экране.
А на экранах интересно: кривульки разные бегают, сердце сжимается и разжимается, только я мутно вижу, не в фокусе.
Тут у меня сердце сильно забилось, и я услышала голос моего кардиолога, доносящийся откуда-то сверху:
- Кируля, не волнуйся, я сижу в мониторной и стимулирую тебе сердце. Когда оно у тебя билось так?
- Когда я влюбилась, доктор! - ответила я.
Тут мне на нос надели маску и сказали дышать. Я дышала и приговаривала: "Я не сплю! Я не сплю!"
- Хватит, - сказали мне, - ты уже проснулась.
- И что вы со мной делали?
- Электрошок, - ответил мрачный медбрат.
Я поняла, почему меня туго стянули ремнями, иначе бы я вцепилась бы в его лживую физиономию.
Уложили меня на каталку и вывезли. Из мониторной вышел кардиолог.
- Ну что, девушка, - сказал он, - не нашли мы пучок. Сердце у тебя здоровое. В общем, не надо переутруждаться. Аритмия у тебя от усталости.
- Доктор, - спросила я, - а без этих наворотов и прибамбасов в операционной вы что, не могли мне сказать тоже самое?

Еще расскажу - забыла

Вчера любовник пришел в больницу меня навестить. А я опять в своей палате в кардиологической реанимации лежу, к монитору привязана - там пульс пикает и цыферки прыгают. Лежу себе, пульс 60, читаю наладонник. Он вошел, наклонился и поцеловал меня. А потом смотрит на монитор, а там пульс 120.
- Ого, - говорит, - как я на тебя влияю.
Я запротестовала и потребовала серии экспериментов.
Дождалась выравнивания пульса. Он опять подошел ко мне. Пульс зачастил.

А сегодня я ему позвонила, потому что он в Иерусалиме работает, а там сегодня теракт, он взял трубку и как закричит:
- Ты не поверишь! Именно в эту секунду я подумал о тебе, и только собрался звонить, как вижу - ты звонишь.
Это я-то не поверю? А ноосфера на что?

Еще расскажу - забыла

Вчера любовник пришел в больницу меня навестить. А я опять в своей палате в кардиологической реанимации лежу, к монитору привязана - там пульс пикает и цыферки прыгают. Лежу себе, пульс 60, читаю наладонник. Он вошел, наклонился и поцеловал меня. А потом смотрит на монитор, а там пульс 120.
- Ого, - говорит, - как я на тебя влияю.
Я запротестовала и потребовала серии экспериментов.
Дождалась выравнивания пульса. Он опять подошел ко мне. Пульс зачастил.

А сегодня я ему позвонила, потому что он в Иерусалиме работает, а там сегодня теракт, он взял трубку и как закричит:
- Ты не поверишь! Именно в эту секунду я подумал о тебе, и только собрался звонить, как вижу - ты звонишь.
Это я-то не поверю? А ноосфера на что?

Но чтобы в этот момент там появился оператор?

Байка от Нильса Бора безнадежно устарела.

Трудно себе представить, что привлекало Бора в этих картинах. «Я вполне могу допустить, – говорил он, – что хорошенькая героиня, спасаясь бегством, может оказаться на извилистой и опаской горной тропе. Менее вероятно, но все же возможно, что мост над пропастью рухнет как раз в тот момент, когда она на него ступит. Исключительно маловероятно, что в последний момент она схватится за былинку и повиснет над пропастью, но даже с такой возможностью я могу согласиться. Совсем уж трудно, но все-таки можно поверить в то, что красавец ковбой как раз в это время будет проезжать мимо и выручит несчастную. Но чтобы в этот момент тут же оказался оператор с камерой, готовый заснять все эти волнующие события на пленку, – уж этому, увольте, я не поверю!»

Я только что увидела подробности теракта в Иерусалиме, заснятые в прямом эфире.
Хотя чему я удивляюсь? Ведь я видела таран второго небоскреба-близнеца в реальном времени.
Мы живем в будущем. Печальном будущем.

Но чтобы в этот момент там появился оператор?

Байка от Нильса Бора безнадежно устарела.

Трудно себе представить, что привлекало Бора в этих картинах. «Я вполне могу допустить, – говорил он, – что хорошенькая героиня, спасаясь бегством, может оказаться на извилистой и опаской горной тропе. Менее вероятно, но все же возможно, что мост над пропастью рухнет как раз в тот момент, когда она на него ступит. Исключительно маловероятно, что в последний момент она схватится за былинку и повиснет над пропастью, но даже с такой возможностью я могу согласиться. Совсем уж трудно, но все-таки можно поверить в то, что красавец ковбой как раз в это время будет проезжать мимо и выручит несчастную. Но чтобы в этот момент тут же оказался оператор с камерой, готовый заснять все эти волнующие события на пленку, – уж этому, увольте, я не поверю!»

Я только что увидела подробности теракта в Иерусалиме, заснятые в прямом эфире.
Хотя чему я удивляюсь? Ведь я видела таран второго небоскреба-близнеца в реальном времени.
Мы живем в будущем. Печальном будущем.